[html]<center>
<div class='doll1'>
<div class='doll2'>
<div class='doll3'>

<div class='avatarlate'><i>
<!-- внешность персонажа -->
<img src='http://s8.uploads.ru/EUPuW.gif' style="height: 200px; width: 200px; border-radius: 100px;">
</i></div>

<div class="anketafc">
Sebastian Stan | Себастиан Стэн
</div>

<div class="anketasvaz">
https://vk.com/id211200122
</div>

<div class="anketaopit">
10 лет
</div>

<div class="anketayznal">
реклама
</div>

</div>

<div class='dollmessages'>
<div class='lateanketatext'>
<div class="lateankinfo">

<div class="namename">
Scott Williams | Скотт Уильямс
</div>

<div class="agelate">
35 лет
</div>

<div class="malewoman">
Ориентирован на Фрэнка
</div>

<div class="profanketa">
со-владелец детективного агенства
</div>

<div class="lateinfotext">
<span style="font-size: 12px; font-style: italic;">Hello, friend.<br>
Hello, friend? That’s lame.<br>
Maybe I should give you a name, but that’s a slippery slope. You’re only in my head. We have to remember that.<br>
Shit.<br>
It’s actually happened, I’m talking to an imaginary person.</span><br><br>

Мать учит тебя, что каждый год осенью наступает судный день. На протяжении десяти дней до, люди каются в своих грехах, просят прощения у окружающих и верят, что настоящий грех – не простить, никто не теряет надежды оказаться записанными в книгу жизни. <i>Какой-то бухгалтерский отчет по знакомству, ты так не считаешь?</i><br>
Отец устало прикрывает глаза, нервно постукивает по столу.<br>
- Мира, - говорит он дребезжащим будто старый вагон голосом, - не стоит забивать мальчишке голову.<br>
<i>Мой отец из тех людей, что вспомнят бога лишь оказавшись в падающем самолете. Далеко не факт, что вспомнят благими словами да молитвами. Мой отец рос в ином мире, он видел то, что другим и в страшном сне не приснится, но об этом я узнаю гораздо позже. Мой отец не из тех, кто хотел бы изменить прошлое, но и возвращаться в него он не намерен. Часто задаюсь вопросом, давал ли он мне когда-либо свободу выбора или усиленно ограждал от совершения ошибки?<br>
Ответ близок, ответа нет.</i><br>
Мать складывает руки на груди.<br>
Она молчит.<br>
Со временем, ты начнешь замечать, что она все больше молчит, растеряв способность отстаивать свое мнение после частых ссор. Предпочитает плыть по течению.<br>
Она как ты, а ты как она.<br><br>

Отец сидит в кресле напротив тебя, перебирает старинные четки и рассказывает историю, которая слишком ужасна, чтобы быть правдой. Отец говорит, что несколько десятилетий назад была война, что после нее было уже много других, менее масштабных, но не менее кровавых. Он оказался участником многих и ему бы не хотелось, чтобы ты повторял его судьбу. Отец добавляет, что у мира огромный потенциал да и тенденция уже, повторять собственную историю, не учась на ошибках. Тебе семь, твою мать только что забрали в больницу, а с тобой проводят лекцию на тему «Опасность бомбардировок и правила поведения при оных». Стоило бы задуматься о методах воспитания.<br>
Или нет? Или это норма?<br>
<i>Я немного боготворю своего отца, главное, чтобы это кощунство не услышала мать, он кажется мне слишком идеальным, слишком правильным и невозможно далеким. Его слова о всех ужасах мира — истинны, я в этом не сомневаюсь. Только зачем он рассказывает это сейчас? Неужели настолько боится за меня? Думает, что пойду по наклонной и закончу как и мама? Возможно. Только мне и сейчас понятно, без всех этих ужасных рассказов понятно, что ничего нет. Никого нет. Иначе как можно было допустить чтобы все эти ужасы происходили, чтобы все это было правдой. В этом нет никакого смысла. </i><br>
И все таки ты оказываешься слишком мал.<br>
Слишком сосредоточенный, впитывающий рассказы отцовские под кожу, весь последующий день напоминаешь ходячий труп. Забываешься лишь тогда, когда касаешься подушки тяжелой головой. Кажется, что забываешься.<br>
Тебя будят будоражащие звуки сирен, глухие звуки взрывов, тебе страшно и не ясно: реальность это или нет. Потерять бы сознание и забыться, только вот все это кошмар. Первый и не единственный кошмар после которого проснешься с криком и в холодном поту. В первый раз еще и с кровоподтеками под носом. Слишком сильное потрясение, скажет прибежавший на шум отец и погладит по голове. Прижмет к себе и повторит, слишком сильное потрясение.<br>
- Отец, что со мной было? - твой голос дрожал и срывался, ты отчаянно тер виски.<br>
- Ави, это был всего лишь сон, - его обеспокоенные черты лица постепенно сглаживались, он приобнял тебя и с куда большей уверенностью продолжил, - он никогда не станет реальным, поверь мне, Ави.<br>
<i>Первая и последняя ложь.</i><br><br>

- Будешь дружить со мной? - спрашивает она и начинает копаться в песке.<br>
Ты сидишь рядом и не можешь понять, что произошло, ведь только что, ты был один на этом пляже, куда родители приехали на отдых и первым делом они решили отдохнуть от тебя, будто бы ты когда-либо доставлял им проблемы. Ты был один и тебе было хорошо, ведь контакты с людьми представляют для тебя неразрешимую проблему, что, куда и как. Ты был один, как вдруг эта девчонка, появилась и все разрушила, не могла сидеть в другом углу, оставить тебе твой? Ты еще не до конца осознаешь, что люди стадные животные и что желание не принадлежать к этому стаду принимают за девиацию, ты и слов то таких не знаешь, тогда.
<i>Я оглядываюсь назад в надежде найти тот переломный момент, когда что-то со мной пошло не так, когда я стал таким, какой я есть и понимаю, что не нахожу ничего и единственный ответ, совсем неутешительный, таким уж я рожден и придется с этим смириться. Мне не стать великим оратором, лидером и героем и не потому что я не хочу или хочу, но недостаточно, нет, просто существуют физические ограничения и их не обойти. Налаживать контакты с людьми в принципе слишком сложно. Физически невозможно. Маленькая девочка на пляже лишь малый кусочек той антисоциальной мозаики, что представляет собой моя жизнь, но она, пожалуй, одна из самых показательных. Сколько мне тогда было? Пять или может быть шесть. Это не норма, но с каждым прожитым днем я убеждаюсь в том, что понятия норма слишком растянуто, что оно слишком извращенно и продолжает извращаться в угоду сильным мира сего, что стараться втиснуться в него, да-да, несмотря на растянутость именно втиснуться, бессмысленно и безнадежно.<br>
К черту норму.<br>
К черту общество.</i><br>
- Ты такой странный.<br><br>

<span style="font-size: 12px; font-style: italic;">It was so good, it scratched that part of my mind, part that doesn't allow good to exist without condition</span><br><br>

- Тебе не стоит сидеть на выступе крыши, Скотт, - Фрэнк делает затяжку, убирает с лица волосы. - Это опасно. Даже для тебя.<br>
Твое лицо не выражает ничего, короткий рывок или попытка ответить, но после – ничего. Ты устраиваешься поудобнее, кладешь подбородок на подтянутое к себе колено. Крыша полицейской академии красивое место.<br>
<i>Фрэнк думает, что он успел узнать меня, думает, что понимает все то, что творится в моей черепной коробке. Несмотря на собственную убежденность, он не умеет читать людей. Я же в этом поднаторел. Секрет прост: ищи худшее, just do it, как говорят рекламы найка и добьешься успеха.<br>
Парень напротив знает обо мне много фактов, даже слишком много, больше, чем кто-либо, но они не определяют меня. Порой, складывается ощущение, что ничего не определяет меня, кроме того, что происходит в моей голове. Только это ведь не реальность, верно? Могу ли я считать собственное сознание собой или же себя собственным сознанием? <br>
Все куда сложнее?<br>
Пожалуй да. Внутреннее – эфемерно, сокровенно и тайно. Пропуска не имеет никто, но имея желание и предрасположенность по типу моей – получить его не составит проблем. Снаружи же я состою из одних только фактов.<br>
Фрэнк знает большую их часть, Фрэнк мое хранилище на случай внезапной амнезии, Фрэнк расскажет мне, что я коп, что я стану любителем курнуть и полюблю диснеевские мультфильмы.<br>
Тот еще набор, но на первое время сгодится.<br>
Кажется, он продолжал говорить.</i><br>
- Тебя в первый раз, - он переводит дыхание и морщится. - Ты вообще меня слушал?<br>
Вероятно, ты моргаешь, когда говоришь "да", ибо тебя зовут мудаком и оставляют одного.<br><br>

- Эта погода, стирает меня как мел с доски, - говорит она и вытягивается рядом с тобой на кровати, кладет руку на твой живот и, пожалуй, только ее прикосновения вызывают приятные ощущения даже когда ты не под веществами. - Хочешь услышать что-то красивое?<br>
Ты киваешь, потому что человек рядом с тобой один из немногих спрашивающих у тебя разрешения при вторжении на личную территорию, один из тех уникальных, кто, похоже, уважает тебя и твою личность.<br>
- Я избегаю себя. Почему? Я боюсь? Окей. Боюсь, но чего? Обнаружить слишком много. Слишком мало. Совсем ничего. Я вообще существую? -  ее голос выразителен, ей стоило бы стать актрисой. - Я тут. Сейчас меня нет. Ничего. Никакой личности. Я призрак. Я удалил себя? Конец цитаты. Почему-то я подумала о тебе.<br>
Она ерошит твои волосы и оставляет едва ощутимый поцелуй над твоей верхней губой. Кажется, что она любит тебя.<br>
<i>Я не знаю, что ты во мне нашла, беги от меня, пожалуйста, зачем же ты остаешься со мной? Зачем ты обнимаешь меня, когда я впадаю в истерику, все ведь должно быть иначе, зачем шепчешь что-то успокоительное в макушку, когда я извожу себя рыданиями, а ты находишься рядом, зачем ты следишь за мной и заботишься обо мне? Я помню, ты считаешь, что я вырасту во что-то, ты считаешь, что я могу добиться чего-то в этой жизни и тогда это окупится для тебя. Ты любишь говорить, что сейчас вкладываешься в меня, чтобы обеспечить себе беспроблемную старость. Наивная, ты не видела меня под наркотой, кажется, ты вообще не в курсе, что я употребляю, что у меня нет будущего, что у тебя нет того будущего, которое ты для себя уже построила. Тебе пора бежать, дорогая, но прицепился к тебе как паразит, который вытягивает из тебя все соки. Ты слишком похожа на мою мать.</i><br>
Ты улыбаешься ему и закрыв глаза подаешь голос: <br>
- Я не знаю почему ты возишься со мной, мне нечего тебе предложить, нечего дать. Ну может, кроме своего члена.<br>
- Дурак, - смеется она и прижимает тебя к себе крепко, будто боится потерять. - Какой же ты все-таки еще дурак.<br>
Ты позволяешь себе расслабится и начать дышать с ней в унисон.<br>
Ты позволяешь себе забыть о будущем, которого нет.<br>
Ты позволяешь себе жить.<br><br>

Ты ощущаешь себя так, будто с тебя содрали кожу, сбросили вниз с девятого этажа и продолжают выкручивать суставы какой-то машиной для пыток.<br>
Тебе хочется вернуть то прекрасное ощущение, что было до.<br>
Ты впервые забыл принять свою вакцину от зависимости.<br>
Фрэнк впервые увидел тебя после.<br>
<i>Лучше бы ты увидел меня до, а еще лучше не узнал бы об этой моей слабости, об этом моем втором спасении; до появления тебя в моей жизни – первом и единственном. Ты что-то говоришь, но в моей голове кто-то неосторожно включил белый шум, где ты, куда ты пропал?</i><br>
- Скажи хоть что-то!
Фрэнк пытается прорваться к тебе, он держит тебя под душем пока ты хоть немного не приходишь в себя, он бьет тебя по лицу, ускоряя процесс возвращения.<br>
- Я бы последовал за тобой в любое место, но.. - часть его фраз теряется, ты то ли не слышишь, то ли подсознательно защищаешь себя от услышанного – это слишком. Даю тебе время до завтра, а потом заявление на уход, а не то хуже будет. Прощай.<br>
<i>Мы виделись с тобой пару раз после, случайно пересекались в магазинах, ведь мы можно сказать живем по соседству, и первое время, ты упорно делал вид, что не знаешь меня, что нас с тобой ничего не связывало. Мне было не сложно придерживаться этого узора, я ведь ведомый, сам знаешь. Один раз, ты подстерег меня у выхода и бросив что-то вроде «прости, я действительно не могу тебе помочь, так будет лучше для всех» ты ушел. Возможно навсегда, ведь с тех пор я тебя не видел. Позволил тебе стать моей маленькой слабостью и вновь почувствовал боль от предательства близкого. Кто кого предал большой вопрос. Однажды, я ходил к твоему дому и старушка, у которой ты снимал квартиру, сказала, что ты съехал и не оставил адреса.<br>
Ты сказал правду при нашей последней встрече. Ты бы последовал за мной в ад, я знаю.<br>
Я тоже сказал правду, пусть и про себя.<br>
Я уже не смогу.</i><br>
- Ты единственный кого я ненавижу, - Фрэнк говорит это впервые, дергается будто от удара и следующее, что он делает в твоей квартире точнее уже за ее пределами – захлопывает за собой входную дверь.<br><br>

<span style="font-size: 12px; font-style: italic;">don't ever make decisions when you're on morphine.</span><br><br>

Люди предпочитают считать, что, если тебя трясет от их прикосновений, что, если ты огрызаешься, а зачастую попросту игнорируешь их попытки наладить с тобой контакт – он тебе не нужен, они тебе не нужны.<br>
Люди слишком часто ошибаются.<br>
Ты не особенный.<br>
Ты просто одинок.<br>
Ты сидишь, сжавшись в комок и твои щеки блестят от влаги. Пальцы побелели от напряжения, это видно даже под слоем подсыхающей крови. Ненавидишь эти приступы одиночества, ненавидишь свою реакцию на них, и уж точно терпеть не можешь собственную слабость.<br>
Ты принимаешь морфий, не обращаешься к родным.<br>
Ты принимаешь морфий, не пишешь друзьям.<br>
Ты принимаешь морфий, не нормальный выход.<br>
<i>Чтобы не сторчаться закидываясь морфием нужно ограничиваться тридцатью миллиграммами в день. Доза больше лишь повысит устойчивость. На случай, если у меня начнется ломка, у меня есть восемь миллиграмм субоксона. Черт. Опять закончился.</i>
У тебя есть диллер из квартиры напротив. Квартира напротив это самое подходящее место для поиска диллеров. Они сменяют друг друга, как времена года. Приходит весна – торгует она, летом уже он.<br>
Ты не знаешь, кто ответит на звонок сейчас. Тебе и не важно, это бизнес, ничего больше. Парень, кажется его зовут Дилан, может и Крис, приносит оранжевую коробочку, наполненную треугольными таблетками на две трети.<br>
- За счет заведения, - говорит он, но ты знаешь, что так делать не следует.<br>
Ты протягиваешь деньги и слова, возьми, обычная покупка наркотиков, не более того.<br>
- Окей, - Дилан, может и Крис, не утруждает себя подсчетом, скомканные доллары отправляются в задний карман его джинс. В его пальцах оказывается косяк - Может хочешь вместе? Чистая молли
<i>Демон-искуситель, почему бы и нет, у меня нет никого, кто мог бы остановить, отговорить, вразумить. Я принимаю опрометчивые решения, когда нахожусь под влиянием веществ, которые влиять на меня не должны. Я прихожу в себя, относительно, лежа рядом с Диланом, может и Крисом, делая затяжку. Он лежит на животе и может даже не дышит. Мне жарко, а в голове мелькают образы, недавнее прошлое такое давнее.<br>
Верхняя одежда становится лишней, как и нижняя, чужие прикосновения не жгут или жгут не так сильно, или я не осознаю жжения, или я тащусь, какое-то странное мазохистическое желание, я в восторге.<br>
Во рту остался чужой вкус.<br>
Я хочу от этого избавиться.</i><br>
Ты делаешь еще одну затяжку, папироса сгорает с легким потрескиванием.<br>
Закрываешь глаза, сердце бешено стучит в груди.<br>
Закрываешь глаза, мозг прокручивает недавние события.<br>
Закрываешь глаза, губы шепчут беззвучные проклятия.<br><br>

<span style="font-size: 12px; font-style: italic;">please tell me you're seeing this, too.</span><br><br>

<i>x</i> у имени Скотт нет особого смысла, как и у меня. Даже у моего старого (или настоящего? Документы мне так и не сподобились изменить) особого смысла нет. Авиатар Коэн, Ави. Имя первосвященника и фамилия означающая первосвященника и я, слишком далекий от бога. <br>
<i>x</i> мне скоро исполнится тридцать пять, но если бы я не знал точной даты, собственный возраст являлся бы загадкой. У меня вообще удивительная проблема с запоминанием дат рождения.<br>
<i>x</i> мои родители это верующая иудейка Мира и атеист Роберт, которые уделяли слишком много времени попыткам доказать свои позиции один другому и слишком мало времени уделяли мне.<br>
<i>x</i> родился я в славном городе Нью-Йорке, но лишь по счастливой (или не очень) случайности: родители находились в Америке на отдыхе, матери до родов оставалось еще примерно восемь недель, но случилось непредвиденное. Зато, я получил гражданство, чем в последствии не преминул воспользоваться, но обо всем по порядку.<br>
<i>x</i> Роберт Коэн – мой отец, шестьдесят шесть лет, прекрасное здоровье и подтянутая фигура, ни одной из распространённых вредных привычек – не курит, не пьет, жене не изменяет; безумно любит ее, несмотря на расхождение во взглядах и старается, по возможности, защитить ее от мира, а мир от нее. Владелец сети антикварных магазинов. В прошлом офицер боевых войск Израиля, участник войны Судного дня и первой Ливанской.<br>
<i>x</i> Мира Коэн, в девичестве Леви – моя мать, пятьдесят три года, полностью седая и картавящая, все же остается для меня одной из немногих, кем я восхищаюсь внешне; внутренне – нет. Потеряв первых двух детей, выкидыш, уже и не надеялась на появление потомков, взмолилась к богу и чудо произошло, с того самого времени женщина малость помешалась и это мягко сказано. Не одобряла ни мою службу в армии, ни последовавший переезд в Америку, ничего.<br>
<i>x</i> сдав выпускные экзамены, я как и все израильтяне поступил на срочную службу в армию, по напутствию отца в его бывшую бригаду Голани, но решив пойти дальше (пройдя все проверки, экзамены и собеседования с блеском) попал в Эгоз (элитное подразделение спецназа Израильской армии для ведения контр-партизанских действий). По истечению трех обязательных лет, остаюсь служить по контракту. Мелкие стычки, операции, все это захватывает дух, патриотизм во мне растет с каждым днем, но все меняется тогда, когда на шестой год службы я попадаю на войну. Вторую Ливанскую. Кто-то скажет, что месяц боевых действий по сравнению с годами это не так страшно. Возможно. Я потерял пять подначальных солдат, сам оказался ранен, но не серьезно (когда пуля проходит насквозь и ты в пылу замечаешь это только после — это в принципе не ранение), но поблагодарил бога в которого никогда не верил, что мой контракт закончился спустя пару месяцев после.<br>
<i>x</i> на собственные сбережения переехал в США, решив кардинально изменить собственную жизнь, но по началу вышло не слишком: поступил в полицейскую академию поняв, что без образования мне в новой стране не устроиться, а боевую подготовку не пропьешь (наивный я тогда был)<br>
<i>x</i> в академии мне понравилось. Разительное отличие от того, к чему я привык в армии и в тоже время все казалось слишком знакомым: правила и распорядок, физическая и стрелковая подготовка (все по кругу, все по новой и все по старому). Да и с другими кадетами мне оказалось на удивление легко найти общий язык.<br>
<i>x</i> Фрэнк оказался выпускником пришедшим на одно из показательно-завлекательных занятий. Чудесным образом мы крепко подружились и к счастью при распределении попал я в его полицейский участок, еще и к нему в напарники и были мы не разлей вода. До определенного момента.<br>
<i>x</i> во времена академии снимал дешевую квартиру в Майами, жил там вместе с котом породы сфинкс по имени луксор; я предполагаю, что он одно из моих необдуманных решений под морфием, но и выбрасывать его после — рука не поднялась.<br>
<i>x</i> да, вы не ослышались. Я принимал морфий. Сначала, конечно, я просто покуривал травку, иногда закидывался экстази и разок нюхнул кокаин. Каким-то чудесным образом делал я это с умом (если быть наркоманом можно с умом) и никто об этом не узнал, кроме моего напарника. Бывшего напарника. Узнав о переходе на что-то более серьезное чем марихуана он поставил мне ультиматум: либо я ухожу из полиции сам, либо он сдаст меня. Из двух зол выбирают меньшее, не так ли?<br>
<i>x</i> в детстве и юношестве я не умел в общение, вообще, никак, от слова совсем. Служба в армии, а после академия и работа в полиции помогла раскрыться, но вот уход пошатнул. Слишком много всего: потеря смысла, потеря близкого друга (только ли друга), а после попытки привести свою жизнь в порядок: реабилитационный центр, походы на собрания AA и попытки выжить на те крохи сбережений, что еще оставались.<br>
<i>x</i> уже в Америке я открыл в себе ту часть личности в которой прежде боялся признаться: собственную бисексуальность. Оттуда все пошло по наклонной (или наоборот, зависит от точки зрения): полюбив ходить в лгбт-центр, со временем я стал помогать людям, находящимся в худшем положении, чем я сам. Чувствовал некую обязанность отдать ту поддержку, что когда-то неожиданно получил. Только вот прибыльным делом это не назовешь (разве что в духовном плане), а потому проработав на нескольких не самых престижных работах (грузчик, официант, мойщик посуды, продавец, всего и не упомнишь) я по счастливой (ой ли) случайности нашел работу охранником в одном интересном во всех отношениях баре. Кто бы мог подумать, что там я встречу человека из прошлого еще и не одного?<br>
<i>x</i> тогда все стало как прежде, только добавилась новая переменная: милая девочка по имени Мэри, которая оказалась моей дочерью, последствием еще одного необдуманного решения. Нельзя сказать, чтобы я легко и радостно это воспринял, но рядом был Фрэнк, а на него всегда можно положиться. Можно было положиться. Наше «счастье» продлилось недолго — он сорвался, а я не мог позволить себе последовать за ним. Я должен был быть ответственным, обязан был заботиться о счастье и благополучии дочери, а не его или своем. Если откровенно: я просто сбежал, как и сам Фрэнк когда-то. Сбежал в Дарэм, забрав с собой Мэри. Сбежал в очередной попытке построить лучшую жизнь для нас. Встреченный, по чистой случайности, старый приятель помог устроиться в детективное агенство, помня меня прошлого и не зная о совершенных мною ошибках. Может быть в этот раз что-то получится?<br>
<i>x</i> и кто бы мог подумать, что получилось? Я смог простить его, они (и Фрэнк, и Мэри) смогли уговорить меня вернуться в Майами и начать теперь уже действительно <i>нашу</i> жизнь там. Посмотрим, что из этого выйдет. С третьего раза может и повезти.

</div>

</div>
</div>

</div>
</div>
</div>
</div>
</center>
[/html]